Заключение.

Исповедальная поэма Н. А. Некрасова «Уныние» (1874): проблематика, поэтика, история восприятия

Вернуться в содержание

 Подводя итоги проделанному исследованию, мы можем констатировать, что одна из последних лирических поэм Н. А. Некрасова «Уныние» действительно может быть осмыслена не только как одно их итоговых произведений в творчестве поэта, но и как квинтэссенция  именно исповедальных мотивов некрасовской поэзии.
Свидетельством доказательности этого тезиса, по нашему мнению, выступают следующие положения, выносимые нами на защиту:

1. Мы полагаем, что одним из определяющих некрасовскую поэтику факторов (или компонентов) мы считаем так называемую «лирическую (или лиризированную) эпичность» — то есть такой тип творческого воссоздания лирическим субъектом внешнего бытия, при котором это внешнее, объективно данное бытие интимизируется, представляется поэтом как переживаемое в первом лице «здесь и сейчас» его внутреннее состояние.

2. Мы убедились, что в качестве такого объективного бытия (детерминированного социокультурным существованием поэта) у Некрасова могут выступать и ключевые вехи, факты, ситуации его собственной биографии, ибо Некрасов готов воспринимать их не как частные обстоятельства, а как типичные проявления жизненных закономерностей.
3. Мы утверждаем, что исповедальные мотивы являются одной из основ творчества поэта, которые зарождаются в раннем некрасовском творчестве и проходят через всю его поэзию.
4. Мы установили, что природа исповедальности в лиро-эпике  Некрасова не статична, а подвержена эволюции; что она претерпела как минимум, пять этапов своего развития, обусловленных определёнными обстоятельствами личной биографии поэта.
1. Юношеский духовный кризис Некрасова, связанный с его петербургскими скитаниями 1838-1839 и трёх последующих годов, породил в его творчестве особый тип исповедального лирического «покаяния», связанный с «изменой» юноши высоким  этическим, культурным и романтико-эстетическим идеалам, чтобы «душа была сыта»; мы назвали этот тип исповедальности «обретением лирической позиции и лирического материала»;
2. выбор сделанный молодым человеком в пользу литературно-коммерческой карьеры, журналиста, художественного барышничества вызвал у поэта потребность отстоять свою новую позицию – хотя бы в гаерской литературной форме; мы назвали этот тип исповедальности «иронико-аналитическим»;
3. тяжёлая, называвшаяся смертельной болезнь середины 1850-х годов привела «лирического двойника» поэта к очередному пароксизму «самоедства», ибо, как ему думалось, нравственные жертвы, принесённые им на алтарь, оказались бессмысленны перед лицом смерти; этот тип исповедальности «исповедальности бесплодных итогов»;
4. сложившаяся идеологическая и моральная дилемма, в которой Некрасов оказался, спасая дело всей своей жизни – журнал «Современник», породила ещё один тип исповедальной позиции лирического героя поэта – «исповедальность нравственного самосуда»;
5. наконец, потребность подвести черту и под жизненным путём, и под личной самооценкой, и под творческим трудом обращает Некрасова к типу «исповедальности последних итогов».
5. Нам представляется, что поэма Н. А. Некрасова являет собой текст, в котором поразительным образом сплелись все названные типы некрасовской исповедальности: и обращение к светлым впечатлениям юности, и осознанию того, что «прочен только путь неправый», и к тому, что «я настолько же чуждый народу умираю, как жить начинал», и к тому, что есть «жестокий бог» старости, заставляющий видеть в «ошибке роковой» предательство, и к тому, что читатель – друг услышит глубинные стоны сердца поэта и поддержит поэта в последней муке и среди поношения врагов, и среди бессердечия соратников по делу социального служения.
6. Предпринятый нами обзор литературы, связанной с некрасовским «Унынием», убедил нас в том, что за исключением давних работ К. Чуковского, В. Евгеньева-Максимова и М. Гина, и непосредственно посвященных поэме, комментариев к академическим изданиям сочинений Н. А. Некрасова, да отдельных суждений ряда современных учёных от Н. Скатова до Н. Степанова, исследователю некрасовской исповедальности практически не на что опереться. Всё это не может не привести нас к выводу, что глубинное её рассмотрение ещё впереди.