"Стихотворения" Я. Полонского - Некрасов Н.А.

Издание полного собрания стихотворений такого поэта, как г. Полонский, в настоящей нашей литературе составляет явление редкое и приятное. Никто не станет оспоривать у г. Полонского таланта; но при таланте он обладает еще другим очень замечательным качеством: с течением времени он не подается с большей или меньшей стремительностию назад, как весьма часто случается с отечественными талантами, но хотя медленным, но твердым и верным шагом идет вперед -- совершенствуется. Почти каждое его позднейшее стихотворение лучше предыдущего; каждая позднейшая повесть в прозе -- непременно лучше написанной перед нею. Тайна этого лежит, конечно, в страстной, не охлаждаемой ни годами, ни терниями избранного поприща любви к искусству, -- любви, соединенной с благородной и бескорыстной преданностью ему. В наше время писателю, чтоб достойно проходить литературное поприще, недостаточно одного таланта; самая личность его много значит. Любовь к истине, превосходящая всякую другую любовь, вера в идеал как в нечто возможное и достижимое, наконец, живое понимание благородных стремлений своего времени и если не прямое служение им, то по крайней мере уважение и сочувствие к ним -- вот что спасает талант от постигающей его нередко апатии и других спутников упадка и вот в чем скрывается загадка того, почему иногда б_о_льшие таланты перестают развиваться именно тогда, как все ждут полнейшего их цветения, и наоборот: таланты сравнительно меньшие удивляют нас своим как бы неожиданным развитием. Безнаказанно нельзя закрывать глаза на совершающееся вокруг нас. Нет спора, много обольстительного в теории служения "искусству как искусству"; но не слишком ли много в ней также самонадеянности? Впрочем, вопрос, которого мы коснулись, слишком важен, чтобы говорить о нем мимоходом; мы хотели сказать только, что произведения г. Полонского кроме достоинства литературного постоянно запечатлены колоритом симпатичной и благородной личности, что придает им ту внутреннюю прелесть, чистоту и теплоту, которые, независимо от степени дарования, располагают читателя к ним и к автору их. Читайте стихотворения г. Полонского, собранные теперь в одну книгу, чтоб убедиться в наших словах. Мы намерены посвятить этим стихотворениям особую статью и потому теперь скажем только о составе книги и ее внешности. В состав книги вошли все стихотворения, написанные г. Полонским в течение его поэтического поприща (до ста пьес), разумеется кроме тех, которые автор откинул как наименее удачные. Таким образом составилась довольно объемистая книга (в 200 с лишком страниц), -- книга, изданная изящно, как и следует издавать стихи -- этот изящнейший род произведений словесности. Мы смело рекомендуем эту прекрасную и по наружности, и по содержанию книгу вниманию наших читателей, которые давно знают г. Полонского как поэта даровитого. Для тех же, кому в деле литературы необходим авторитет, напомним, что талант г. Полонского как поэта был признан уже давно, при самом начале его поприща, тем замечательным русским критиком, который редко ошибался в своих литературных приговорах и которого эстетическому вкусу, беспристрастию, энергическому заступничеству за всё истинное и прекрасное и еще более энергическому протесту против всего фальшивого и мишурно-блестящего русская публика много обязана в деле очищения вкуса и развития понятий об искусстве. Но вот и еще свидетельство авторитета. Недавно нам случилось рассматривать бумаги, оставшиеся после Гоголя. Между прочим, Гоголь имел привычку выписывать для себя каждое стихотворение, которое ему нравилось, не справляясь, кто его автор. В числе стихотворений, выписанных его собственною рукою, мы нашли стихотворение г. Полонского. Вот оно для любопытных:

Пришли и стали тени ночи --
На страже у моих дверей!
Смелей глядит мне прямо в очи
Глубокий мрак ее очей;
Над ухом шепчет голос нежный,
И змейкой бьется мне в лицо
Ее волос моей небрежной
Рукой измятое кольцо.
Помедли, ночь! густою тьмою
Покрой волшебный мир любви!
Ты, время, дряхлою рукою
Свои часы останови!

Но покачнулись тени ночи,
Бегут, шатаяся, назад.
Ее потупленные очи
Уже глядят и не глядят;
В моих руках рука застыла;
Стыдливо на моей груди
Она лицо свое сокрыла...
О солнце, солнце! Погоди!