"Описание первой войны императора Александра с Наполеоном в 1805 году" А. Михайловского-Данилевского - Некрасов Н.А.

Описание первой войны императора Александра с Наполеоном в 1805 году, по высочайшему повелению сочиненное генерал-лейтенантом и членом Военного совета Михайловским-Данилевским. С 9-ю картами и планами. Санкт-Петербург. В тип. Штаба Отдельного корпуса внутренней стражи. 1844. В 8-ю д. л., 290 стр.

"Сорок лет, - говорит автор, - прошло с тех пор, когда Александр впервые померялся силами с Наполеоном, и неверные предания о сей первой борьбе его переходили от одного поколения к другому в искаженном и превратном виде. Все знают о событии, но кому известно, как оно происходило действительно?" В самом деле, немногим это известно, потому что, как во Франции, так и в Германии, для разрешения этого вопроса до сей поры сделано очень немного. Французы, по словам автора, в своих сочинениях преувеличивают и без того великие тогдашние подвиги Наполеона; немцы же, избегая, может быть, грустных воспоминаний о времени унижения Германии, весьма мало издали описаний войны 1805 года. Что же касается до русских, то до выхода в свет сочинения генерал-лейтенанта Михайловского-Данилевского на русском языке почти ничего не было написано об этой достопамятной войне. Сочинение г. Михайловского-Данилевского, основанное, по словам его, на самой строгой истине, на подлинных военных и дипломатических документах и показаниях немногих остающихся в живых свидетелей и участников войны 1805 года, разделяется на три части. В первой изложены причины вооружения, движения армий на места войны, политические действия императора Александра и уничтожение австрийской армии под Ульмом, представленное кратко, ибо, замечает автор, австрийским правительством официальных сведении о том доныне не обнародовано. Второй период - четыреставерстное отступление Кутузова от баварской границы в Моравию и первые встречи его с Наполеоном. Третий период заключает в себе наступательные движения союзников, Аустерлицкую битву и ее последствия. Для связи и дополнения происшествий описаны еще автором вкратце действия австрийцев в Италии и Тироле и представлены движения отдельных корпусов в Ганновере и Италии. Все это выполнено с известным умением г. Михайловского-Данилевского, и вообще новый труд его, как первая русская книга, в которой снимается завеса с любопытнейшего в своем роде и доселе немногим известного в настоящем своем виде Аустерлицкого дела, весьма важен и интересен. "Мир, - говорит автор, - исполнен громкой молвы о счастливых войнах императора Александра, - пусть услышит от самих русских беспристрастную повесть о том времени, когда, по стечению обстоятельств, доселе в тайне хранимых и нами впервые оглашаемых, счастье изменило оружию Александра". И затем начинается изложение событий. Невозможно передать даже сокращенно в высшей степени любопытных подробностей Аустерлицкой битвы без того, чтоб это не заняло слишком много места; но вот последствия этой битвы и причины, которым г. Михайловский-Данилевский приписывает наш неуспех:

"Под Аустерлицем русская армия лишилась до 21 000 убитыми, ранеными и пленными и потеряла 133 орудия. У австрийцев выбыло из строя 5922 человека. Число утраченных ими пушек нам неизвестно, за необнародованием о том сведений. По словам французских писателей, в армии Наполеона убито и ранено 8000 и без вести пропало 760 человек, но маршал Бернадот, - впоследствии шведский король, - возвращаясь от Аустерлица к Рейну, сказывал, что потеря французов простиралась до 12 000 человек. В первое время после сражения наша потеря казалась гораздо значительнее, нежели была в самом деле, оттого что кроме показанных выше 21 000 человека не досчитывались еще многих тысяч и полагали их убитыми или полоненными. Тысячи сип были в разброде и в плену. Пользуясь длинною ноябрьскою ночью и разобщенным на 13-ти верстах положением французской армии, от Раузница до Тельница. пленные уходили поодиночке и по нескольку человек вместе. Они и отставшие от полков присоединились потом к армии и к Вагенбургу, где оказалось их 5600 человек; иные очутились в Богемии и Силезии, разными путями пробираясь в Россию. Великая растрата артиллерии произошла сколько от расстройства, случившегося в наших колоннах, столько и от пересеченного оврагами, каналами и виноградниками поля сражения, вязкой, дождями растворенной земли и изнурения лошадей, питавшихся несколько дней только соломою.
При поражении союзных армии обыкновенно обвиняют они й неудаче одна другую. Так случилось и после Аустерлица. Отдавая справедливость мужеству русского войска, австрийцы приписали поражение нашему неумению маневрировать, неловкости нашей пехоты, тяжести наших ружей. Но разве за шесть лет перед Аустерлицким сражением, когда русские вместе с ними одерживали победы в Италии, ружья наши были легче, войска подвижнее, в маневрах искуснее? Причина победы в Италии заключалась в том, что главнокомандующим союзной армиею был Суворов, а под Аустерлицем руководили действиями австрийцы. Здесь ключ успехов 1799 и неудач 1805 годов. Заготовление магазинов лежало на австрийцах, ибо войну вели в их земле, но не было ни хлеба, ни фуража. Австрийцы привели русскую армию на места, хорошо им знакомые, где они производили ежегодно учебные маневры. Оказалось, по собственному сознанию их, что они ошибались даже в исчислении расстояний. Не зная пространства, занимаемого полем сражения, они растянули армию на 14 верст, не озаботились составлением резерва и, наконец, до того растерялись, что и по окончании войны не вдруг могли дать себе отчет в своих распоряжениях. Через шесть недель после Аустерлицкой битвы император Франц говорил нашему послу графу Разумовскому: "Конечно, вас удивит, что до сегодняшнего дня я еще не знаю плана Аустерлицкому сражению".
Кутузов слагал с себя всякую ответственность за поражение. На другой день после битвы он подъехал к Измайловскому полку и, разговаривая об ней с офицерами, сказал - словам его есть еще свидетели: "Я омываю себе руки". Семь лет спустя, под Красным, обратив Наполеонову армию в нестройные, безоружные толпы одурелых людей, Кутузов сел на скамью. Погода была ненастная, и над ним поставили намет из отбитых в тот день французских знамен. На одном было написано золотыми буквами: "За победу под Аустерлицем". Посмотрев на надпись, Кутузов сказал нам: ""Господа! Вы молоды; переживете меня и будете слышать рассказы о наших войнах. После всего, что совершается теперь, перед нашими глазами, одной выигранной мною победой или одной понесенной мною неудачей больше или меньше, все равно для моей славы, но вспомните: я не виноват в Аустерлицком сражении". Так говорил Кутузов. Однако ж общее мнение в армии осуждало его, зачем, видя ошибочные распоряжения доверенных при императорах Александре и Франце лиц, не опровергал он упорно действий их всеми доводами, почерпнутыми из многолетней опытности и глубокого разума его. В таком же смысле выражался император Александр. После торжества над Наполеоном слава нашего монарха не могла умножиться одною одержанною им победою или омрачиться одним претерпенным им поражением. "В Аустерлицком походе, - сказал он однажды, - я был молод и неопытен. Кутузов говорил мне, что нам надобно действовать иначе, но ему следовало быть в своих мнениях настойчивее". Здесь опускается завеса. Исследования не могут простираться за пределы могил великого монарха и первого полководца его, и навеки остается покрыто неизвестностью: в какой мере, с одной стороны, были делаемы Кутузовым, а с другой - допускаемы государем представления".

Сочинение г. Михайловского-Данилевского украшено девятью следующими картами и планами: 1) общая карта военных действий; 2) карта отступления Кутузова от Браунау к Кремсу: 3) план сражения при Кремсе; 4) карта отступления Кутузова от Кремса; 5) карта наступления к Аустерлицу; 6) план расположения войск пред Аустерлицким сражением; 7) план сражения под Аустерлицем (в начале); 8) план Аустерлицкого сражения (в конце) и 9) карта отступления от Аустерлица.