Камчадалка - Некрасов Н.А.

Камчадалка. Роман, сочинение И. Калашникова. Издание второе. Четыре части. СПб.

Литература наша как-то несчастлива на романы. С тех пор как Лажечников издал последний свой роман, у нас не явилось почти ни одного особенно замечательного сочинения в повествовательном роде. Мы не считаем здесь "Мертвых душ" Гоголя, которые стоят высоко по многим отношениям, но которые еще не кончены и не могут быть разбираемы как роман. Вот и теперь нам приходится говорить об историческом романе, который еще не дозрел, хотя писался двадцать лет. Борис Михайлович Ф(Ѳ)едоров, известный автор детских книжек, который назидал русское юношество с отроческих лет в правилах добродетели и старался сообщить им оную под видом "Букетов", "Подарков", "Яичек", "Золотых книжек" и тому подобных, лет двадцать тому убедился, что юноши ныне рано развиваются и охотнее берут в руки романы, чем "Подарки милым детям", и решился написать детский роман под названием "Князь Курбский". Двадцать лет почтенный сочинитель неутомимо трудился над своим романом; тогдашние дети между тем выросли, возмужали, завелись семейством и увлеклись странною мыслью нового поколения, что детям гораздо лучше давать в руки хорошие исторические книги, чем плохие исторические романы. Вследствие того "Князь Курбский" сделался анахронизмом в наше время. Для возмужавших детей он слишком детская книга, для детей малолетних он - книга бесполезная и даже некоторым образом вредная, потому что может помешать развитию в них хорошего вкуса и научить высокому слогу, который давно вышел из моды и употребляется только в комедиях для смеху. Чтобы покороче познакомить вас с детским романом г. Федорова, расскажем вкратце его содержание.
Курбский и другие воеводы ведут войну в Ливонии и на каждом шагу бьют рыцарей как мух. Между тем в Москве горе: Анастасия, супруга Иоанна Грозного, вдруг умерла; царь в отчаянии и обвиняет в колдовстве Сильвестра, Адашева и других бояр, приписывая им смерть царицы. Особенный гнев царя пал на Адашева, его семейство и его приверженцев. Признанный достойным смертной казни, он, однако, помилован и только разжалован из воевод. При получении о том известия он так занемог, что "метался из края в край одра своего" до тех пор, пока "печать тления изобразилась на лице прекрасном". Курбский, оплакав своего друга, поехал в Москву, вздумал вступиться за покойника, за покойницу его жену и за покойных и беспокойных друзей Адашева, готовившихся быть покойниками, и за то сам подпал под опалу царскую. К этому прибавилась еще беда: поляки разбили Курбского под Новлем. Иоанн отрешил его от воеводства и сослал в Юрьев. Отсюда Курбский, опасаясь за жизнь свою, бежит в Польшу, а жену и сына поручает нелепейшему рыцарю Тонненбергу, который берется проводить их в Нарву.

Они плачут, слезы льются,
Как река шумят они!

Это историческая сторона детского романа; теперь следует собственно романическая, или вымысл Б. М. Федорова.
Жил-был в Дерпте гражданин Ридель, имел он дочь распрекраснейшую Минну. Рыцарь Тонненберг был хват и молодец собою; вздумай он приглянуться Минне, вздумай и она в него влюбиться; взяли и полюбили друг друга. "Прелестное личико Минны невольно обращалось к нему, как цветок, по разлуке с солнцем тоскующий". Между тем это же прелестное личико с пренеприятной гримасой отворачивалось всегда от препочтенного и преостроумного господина Вирланда, который также вздумал вздыхать ио мамзель Минне и надоедать ей остротами. Видя, что ни вздохами, ни каламбурами ничего взять нельзя, он решился оклеветать Тонненберга и всучить родителю Минны подложное письмецо. Родитель приходит в гнев неописанный и отказывает Тонненбергу от дому. Минна поплакала, поплакала да и пропала. Пропал также Вирланд: полагают, что он ее похитил. В это-то печальное время, когда Тонненберг лишился невесты, Курбский поручил ему свою жену и сына. От нечего делать, чтобы рассеять грусть по утрате Минны, Тонненберг вздумал так, немножко влюбиться в мадам Курбскую и, вместо того чтоб ехать с ней в Нарву, привез ее в свой укрепленный замок. В замке Тонненберг приступает к княгине с очень решительными предложениями. Несчастная жертва готова пасть, но добродетели не суждено погибнуть в детском романе г. Федорова. Сей ловкий и милый Тонненберг выходит не что иное, как злодей и разбойник; и как злодей и разбойник он должен быть наказан в детском романе. Так и выходит: возвращаясь раз ночью с добычи, он застигнут наводнением и тонет в морской пучине. Кара небесная над ним совершилась. Какой поучительный пример для детей! Все жертвы, которые томились в его замке и, вероятно, заунывным голосом пели хор из "Аскольдовой могилы":

Ах, подруженьки, как скучно
Целый век жить взаперти... -

вдруг получают свободу, и что же? Между ними и старые наши знакомые Вирланд и Минна! Каков ловкий и милый Тонненберг: он похитил и милую, и соперника своего; а еще прикидывался отчаянным и приходил к отцу Минны утешать его и плакать вместе с ним. Вот плут-то естественный!
Между тем что начать княгине Курбской? Подумала, взяла узелок, пошла с своим сынком в Нарву. Но вот беда: дороги она не знает. Шла, шла - и заблудилась, заблудилась да и видит: огонек мелькает, пошла по огоньку, глядь - а это хижинка. Она постучала. В хижинке жил рыжий эстонец, с престрашенной бородой. Он хотел было ее сначала убить, да потом раздумал и пустил ее жить к себе в хижинку. Вот и живут они год, другой, третий. Раз эстонец и поди за дровами в лес, а мороз такой трескучий, снег преужасный; и возьми эстонец с собою маленького Курбского, Юриньку. Вдруг откуда ни возьмись волк, да преогромный; кинулся волк и съел эстонца. Юринька хотел бежать - да и не может с места сойти, завяз в снегу по самые уши. Он ну кричать. Едет купец путем-дорогою, на крик остановился, видит: мальчуган барахтается в снегу. Жалко ему стало: он и взял его с собою; думает: "Выращу, выхолю, будет купчина-молодчина, лихой приказчик". Осталась княгиня одна-одинешенька, сирота сиротой! поплакала, поплакала об сыне, взяла опять узелок свой и пошла в Нарву.
Между тем Курбский пирует себе в Польше при дворе Сигизмунда. Он важный сановник, но ничто его не утешает: совесть грызет и мучит его. Чтобы избавиться от совести, он воюет под знаменами Сигизмунда и Батория против России, а совесть еще пуще... Он наконец, чтобы решительно от нее отделаться, от живой жены женится вторично на графине Дубрицкой, а совесть всё пуще и пуще... Он разводится с женою - а совесть всё не отстает. Вот он с отчаяния и начал смотреть на небо, да считать птиц, да посылать к ним сонеты в прозе: "Летите, птицы! Вы возвратитесь в прежний приют свой, а я бежал из отечества". Доходят слухи и до княгини Курбской обо всех этих делах ее супруга: она падает в обморок, а очнувшись, постригается в Тихвинскую обитель. Туда же прибыла и четвертая жена Иоанна, Анна Калтовская, которую она воспитывала. Обе очень обрадовались нечаянной встрече; но княгиня Курбская в это время собиралась уже умирать и послала за духовником; пришел духовник, а с ним юный черноризец. Само собой разумеется, что юный черноризец сын ее Юрий. Она узнает его и после очень слезной сцены умирает. Он восклицает: "О родительница!" - и отправляется к папеньке. Там он живет целый год, вместе с ним смотрит на птиц и не говорит ему, что он сын его. Наконец раз не утерпел, бухнул в ноги Курбскому, воскликнул: "Ужели ты не узнаешь меня, злополучный родитель!" Надо же было раз этим кончить. Родитель его поднял, обнял, поплакали, утешились. Наконец, чтобы загладить измену отца, Юрий идет в Россию, становится в ряды доблестных воинов отчизны против поляков и умирает геройскою смертью на поле брани. По смерти Иоанна Грозного и Стефана Батория Курбский едет в Гродно поклониться гробу своего покровителя. На дороге он останавливается на ночь на постоялом дворе. Он было улегся и приготовился" соснуть хорошенько, как вдруг к нему является в черной мантии привидение с волнистой брадой и остроконечным жезлом и говорит гробовым голосом: "Я пришел за тобою!" Курбский узнает в привидении Иоанна IV. Привидение подняло жезл, и злодей нашел достойное наказание.
Очень трогательно и поучительно для детей! Только не надо давать им читать этот роман на ночь, а то очень страшно! Если они не почерпнут из этого романа точного понятия ни о характере Курбского, ни о Иоанне, Сигиз-мунде и Батории, ни о фактах исторических, если не найдут ни нравов, ни колорита эпохи, зато узнают очень важную и новую мысль: "что злодейство никогда не остается без наказания, а добродетель без награды и что добродетельный и в самой смерти находит отпаду, тогда как преступник умирает в терзаниях, увлекаемый страшными привидениями".
От детской сказки перейдем к старой нашей знакомке, которая явилась очень кстати вторым изданием, чтобы утешить нас несколько на бесплодной почве русских романов. "Камчадалка" И. Т. Калашникова принадлежит к числу тех книг, которые можно прочесть два и три раза с одинаким удовольствием. Обычаи и нравы камчадалов, картины сибирской природы, которые г. Калашников умеет так мастерски иллюминовать и оживлять, невольно завлекают ваше любопытство и представляют вам предмет совершенно новый и в высшей степени интересный. Некоторые характеры этого романа обрисованы весьма удачно, и нить самих происшествий занимательна, потому что драма разыгрывается между свежим и малоизвестным нам народом. Подробности этого романа заставляют невольно желать, чтобы г. Калашников издал нам когда-нибудь книгу о Сибири, с которой он так коротко знаком и которую умеет так хорошо изображать в простодушном и занимательном рассказе. Мы еще очень мало знаем эту часть нашего отечества, и верная ее картина, начертанная образованным и умным пером, была бы истинным подарком для русской литературы. Но мы еще ждем этого труда от почтенного автора "Камчадалки", и он, верно, не заставит нас дожидаться слишком долго. А пока - советуем прочесть его "Камчадалку".