Мертвое озеро - Некрасов Н.А.

Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах
Том 10 книга I
Л., "Наука", 1985
OCR Ловецкая Т. Ю.

Том второй

Часть восьмая

Глава XXXIX

На другое утро, в тот же самый час, как накануне, на берегу озера, у ската горы, спал щеголеватый господин. Туалет его на этот раз был гораздо удобнее и проще.
Вокруг была та же величественно-печальная тишина, нарушаемая тем же плеском рыб в озере, и так же ослепительно играло солнце на поверхности вод.
Привязанная к дереву лошадь, вся в мыле, зорко озиралась кругом и как бы в остервенении стучала зубами о мундштук.
Вдали, около берега, в осоке, показалось легкое колебание, оно приближалось, и шелест травы замер вблизи от спящего. Лошадь поводила ушами и смотрела на осоку, из-за которой через несколько минут показались две смуглые головки молодых цыганок, которые, разводя руками осоку, осторожно двигали лодку к самому берегу и, улыбаясь, глядели на спящего.
-- Я тебе говорила, что он здесь,-- шепотом говорила худощавая цыганка.
Подруга ее, приложив палец к губам, произнесла: "тс!"
-- Он спит.
-- Да может проснуться.
-- Посмотри, Люба, как лошадь страшно глядит на нас,-- говорила худощавая цыганка.
На что Люба отвечала:
-- Да, хорошенькая лошадь.
-- Лучше твоей!
-- Ну так и есть! вот выдумала! -- обидчиво сказала Люба.
Худощавая цыганка засмеялась, зажав себе рот.
И лодка скрылась в осоке. Но через минуту она снова показалась на том же месте, и цыганки делали выразительные жесты друг другу. Веселости своей, казалось, худощавая цыганка никак не могла победить, и подруга ее серьезно сказала:
-- Ты уж его разбудишь.
-- Ну так что же? чего нам его бояться?
-- Нехорошо: он подумает, что мы для него приехали.
-- Ах! отвяжем его лошадь: пусть она убежит в лес,-- говорила худощавая цыганка.
-- И, нет! зачем! он, может быть, ее любит, а лошадь не ружье,-- наставительно сказала Люба.
-- Да потому, что ты то сама сделала,-- с упреком заметила худощавая цыганка.
-- Ну, что за глупости! Возьми всё у меня из вещей, только не трогай мою Стрелку. И если бы кто ее пустил к озеру одну, уж я бы!..
И лицо говорившей приняло грозное выражение.
-- Поплакала бы -- вот и всё! -- заметила ее подруга. И, забирая в руку осоки и двигая лодку, она сказала:
-- Выйдем на берег!
-- Нет! -- решительно отвечала Люба.
С минуту цыганки ничего не говорили и смотрели на спящего.
-- А знаешь ли, Стеша, не оставить ли ему наше молоко? -- спросила Люба.
-- Это зачем? Я лучше его в озеро вылью,-- отвечала Стеша.
-- А он, может быть, устал, есть хочет. Проснется, найдет молоко и хлеб, то-то будет ломать себе голову, как оно тут очутилось. Поставим.
И лицо Любы покрылось краской.
-- Я лягушку пущу ему туда: пусть свежее молоко будет,-- смеясь, сказала худощавая цыганка.
-- Стеша! -- сердито заметила ее подруга и надулась.
Стеша ласково сказала после минутного молчания:
-- Ну, коли хочешь, так я поставлю.
-- Пойдем вместе.
И они осторожно вышли на берег. Люба несла кувшин с молоком и кусок хлеба. Они тихо крались и невдалеке от спящего поставили молоко. Сделав это, они не убежали, а внимательно глядели на спящего, который в самом деле мог бы поразить всякого своей красотой. Спящий вдруг вскочил на ноги и прямо кинулся к озеру, говоря:
-- Ага! попались, попались теперь!
Цыганки, дрожа от страху и бледнея, с ужасом смотрели, как он с необыкновенной легкостью вытащил лодку на берег и потом, возвращаясь к ним, язвительно сказал:
-- Ну, мои пленницы.
Худощавая цыганка с криком пустилась бежать в лес; но подруга ее осталась на том же месте. Испуг исчез с ее лица; она гордо смотрела на приближение щеголеватого господина, который был поражен такой переменой в ней и сказал:
-- Ты не так труслива, как твоя приятельница.
-- Спусти лодку в воду! -- повелительно сказала девушка.
-- Ого! да ты не как моя пленница говоришь со мной, а как будто я твой слуга.
-- Спусти лодку! -- горячась, повторила девушка.
-- Не хочу! -- смеясь, отвечал щеголеватый господин.
Девушка что-то положила себе в рот и пронзительно свистнула.
Щеголеватый господин зажал уши, а лошадь заржала.
-- Это что? -- спросил щеголеватый господин.
Девушка указала ему вдаль, откуда послышался такой же свист, только слабее, на что девушка еще два раза свистнула.
Щеголеватый господин недоверчиво огляделся кругом и потом спросил цыганку:
-- Кого ты зовешь?
-- Брата.
-- Зачем?
-- Чтоб он втащил лодку опять в озеро.
-- Да я бы это и без него мог сделать; я пошутил с вами только... Ты ведь вчера испортила мое ружье?
-- Я боялась, что ты застрелишь нас,-- улыбаясь, отвечала девушка.
И, маня свою подругу, она прибавила:
-- Стеша, иди сюда, не бойся!
Худощавая цыганка подошла к говорящим и, как бы спрятавшись за свою подругу, положила голову ей на плечо и лукаво смотрела на щеголеватого господина, который с минуту видимо любовался девушками. Лица их, так близкие в эту минуту одно к другому, представляли совершенную противоположность характеров.
-- Вы не сестры? -- спросил щеголеватый господин.
-- Нет, сестры, -- отвечала Стеша.
И, обвив талию подруги своими худощавыми руками, она сильнее прижалась своей темно-красной щечкой к нежной щеке Любы.
Щеголеватый господин и девушки продолжали глядеть друг на друга. Как вдруг худощавая цыганка, протянув руку к озеру, сказала радостно своей подруге:
-- Смотри, вон, вон он едет.
Щеголеватый господин повернул голову и увидал на озере небольшую точку. Он сказал:
-- Это ваш брат? а большой он?
-- С тебя! -- смеясь, отвечала худощавая цыганка и, подсев к молоку, стала завтракать.
Щеголеватый господин вполголоса сказал Любе, которая, как бы устав стоять, опустилась на траву.
-- Ты ведь принесла мне это молоко? У тебя доброе сердце: ты...
-- А у тебя злое! -- с грустью перебила его Люба.
-- Это отчего ты так думаешь?
-- Зачем же ты притворился спящим?
-- Чтоб ты вышла на берег! -- едва слышно проговорил щеголеватый господин.
Девушка сконфузилась и быстро отвернула от него голову.
-- Тебя зовут Любой? да за что же ты сердишься? -- продолжал вполголоса щеголеватый господин, стараясь заглянуть в лицо девушки, которое пылало, как он мог заметить по одной щеке.
-- Вон брат едет! -- сказала она, не повертывая головы.
-- Сколько тебе лет, Люба?
-- Я не знаю! -- улыбаясь отвечала девушка.
-- Кто же знает? она?
И щеголеватый господин указал на Стешу, которая, кажется, старалась скорее всё выпить и съесть и, смеясь, сказала:
-- Сейчас! ты есть хочешь?
-- Нет, я хочу знать, сколько ей лет? -- отвечал щеголеватый господин, указывая на Любу.
-- Ей шестнад... двадцать, сорок,-- громко засмеясь, проговорила худощавая цыганка, перешептываясь с своей подругой, которая грозила ей.
Щеголеватый господин обидчиво сказал:
-- Ну хорошо, хорошо... я всё разузнаю об вас.
-- Узнавай! об нас нигде никто ничего не скажет, -- отвечала худощавая цыганка.
-- Почему?
-- Оттого, что мы не здешние.
-- Откуда же вы?
-- Издалека-далека!
-- Стеша, вон Иша едет,-- перебила Люба и, встав, начала махать платком, который она сняла с плеч.
-- Ах, какие у тебя беленькие и хорошенькие плечи и как твоя шея загорела! -- воскликнул щеголеватый господин.
Девушка вспыхнула, проворно завернулась в платок и руками стала манить сидящего в лодке, которая быстро неслась к тому месту, где они стояли. На берег вышел цыган лет двадцати, высокий и стройный. Несмотря на свою матовую бледность, тонкие усы и мрачность взгляда, он имел поразительное сходство с худощавой цыганкой, зато ровно ничего общего не было в нем с ее подругой.
Костюм цыгана состоял из белой рубашки, ворот которой был расстегнут, а рукава засучены выше локтя. Суконные темные панталоны, тоже поднятые на четверть, открывали босые его ноги. Густые слегка вьющиеся волосы стояли все кверху, как бы заменяя шапку. Он, казалось, был поражен присутствием щеголеватого господина и вопросительно смотрел на всех.
Щеголеватый господин приподнял немного фуражку, на что цыган кивнул небрежно головой.
Худощавая цыганка подскочила к нему, с жаром стала говорить по-цыгански и указала на лодку. Цыган мрачно окинул щеголеватого господина с ног до головы и, втащив лодку в воду, искоса поглядывал на щеголеватого господина. Усевшись на траву, он углубился в распутывание леса от удочки, которую он вынул из кармана. Худощавая цыганка, как бы поддразнивая щеголеватого господина, стоя в лодке, покачивалась из стороны в сторону. А подруга ее кормила хлебом лошадь.
Глаза щеголеватого господина перебегали от одного лица на другое. В этом положении прошло несколько минут. Щеголеватый господин вынул из кармана сигары и, закурив одну, предложил цыгану, который с радостью взял сигару и, закуривши, пробормотал:
-- Я их очень люблю.
-- Это твои сестры? -- садясь возле него, спросил щеголеватый господин.
Цыган, с наслаждением затягиваясь сигарой, как трубкой, кивнул головой.
-- Она вот на вас не похожа? -- заметил щеголеватый господин, указывая на девушку, кормившую его лошадь.
Но цыган ничего не отвечал; он, казалось, весь погрузился в сигару. Затянувшись и выпустив дым, он провожал его такими глазами, как будто сожалел о нем и снова хотел втянуть его в рот.
Щеголеватый господин, видя, что сосед его так занялся, встал, подошел к лошади и сказал девушке:
-- Смотри, чтоб не укусила.
-- Нет, она добрая! -- лаская лошадь, сказала девушка, и, обратясь к цыгану, она прибавила:-- Иша, посмотри-ка, какая лошадка.
Цыган подошел и, оглядывая ее с ног до головы, спросил:
-- Дорогая?
-- Как видишь, дешева не может быть,-- отвечал щеголеватый господин, трепля по красивой шее лошадь.-- Если умеешь ездить на этом седле, так попробуй ее.
Цыган поспешно докурил сигару, не выпуская, а глотая дым, и очутился на лошади, которую девушки отвязали.
-- О, да ты славный конюх! -- заметил щеголеватый господин, подавая поводья цыгану и крича на лошадь свою, которая как бы сердилась, что на нее посадили такого седока, и не двигалась с места.
Цыганка и щеголеватый господин стали поодаль, смотря на цыгана, который заставлял лошадь идти; но она по-прежнему вертелась на одном месте.
-- Ты дай ей шпоры! с левой!., так!.. Легче поводья, смотри, чтоб не сбросила тебя! -- кричал щеголеватый господин, следя за цыганом, который, как бы обидясь его замечанием, ударил своими босыми ногами в бока лошади. Она взвилась на дыбы и бросилась в сторону,-- цыган очутился на земле, лошадь остановилась и сердито била копытом об землю.
Цыганка сначала вскрикнула, но, завидев цыгана, вскочившего на ноги, засмеялась. Однако ж цыган недолго был на ногах: страшно побледнев, он снова упал на землю. Девушка с плачем кинулась к нему. Цыган лежал как мертвый.
-- Он убит, он убит! -- ломая руки, кричали девушки.
-- Полноте! это ему от сигар дурно: они очень крепкие,-- сказал щеголеватый господин.
И, взяв цыгана на руки, как самую легкую ношу, он принес его к воде, где смочил ему голову и лицо, и, глядя на него, весело сказал перепуганным и плачущим девушкам:
-- Смотрите: вот он вздохнул.
Цыган, точно, открыл глаза и с удивлением остановил их на щеголеватом господине. И, как бы опомнясь, он вырвался из его рук и, злобно глядя на него, сказал:
-- Зачем ты подсмеялся надо мной?
-- С чего ты взял? Я не ожидал, что ты был так слаб.
-- Нет, ты знал, что твоя лошадь сбрасывает,-- задыхаясь, сказал цыган.
-- Да тут не лошадь, а сигары виноваты. Ведь я не знал, что ты от крепкого табаку падаешь в обморок,-- отвечал щеголеватый господин.
-- Он, верно, ничего не ел с утра, -- заметила худощавая цыганка.
-- Он всегда так: коли ловит рыбу или охотится, то в рот ничего не возьмет,-- подхватила ее подруга и с чувством продолжала, обращаясь к цыгану: -- Он тебя на руках принес оттуда сюда.
Это, казалось, сильно обидело цыгана, и он сказал:
-- Я бы хотел посмотреть, как бы он теперь до меня дотронулся.
-- Вот как! Ну что горячишься? Разве я не могу сладить с тобой? -- насмешливо сказал щеголеватый господин.
-- Ну, попробуй! давай бороться: кто кого сильнее?
И цыган расправлял руки. Худощавая цыганка весело вскрикнула; но на лице ее подруги показалась досада, и она тихо шепнула щеголеватому господину:
-- Не борись с ним: он уронит тебя.
-- Посмотрим! -- отвечал щеголеватый господин и, сбросив с себя сюртучок, улыбаясь, сказал: -- Я готов, только с условием: никаких хитростей, а сила против силы; и кто упадет, не должен обижаться.
Цыган только улыбнулся, и они очутились в объятиях друг друга и не двигались с места. Девушки тревожно следили за борьбой, которая продолжалась долго. Лица борющихся побагровели; пот катился с них крупными каплями; они тяжело дышали. Ни одного слова не было произнесено ни ими, ни зрительницами. Наконец цыган был пригнут к земле, и щеголеватый господин так глядел на него, как будто у его ног лежал враг, победа над которым дает ему бессмертную славу. Худощавая цыганка залилась смехом, а подруга ее с удивлением смотрела на оживленное борьбой лицо победителя.
Цыган встал с земли с потупленными глазами. Худощавая цыганка каталась на траве от смеху и закричала ему:
-- Как ты грохнулся! Ну-ка, хвастайся теперь своей силой!
-- Стеша, перестань! -- заметила с упреком ее подруга. Но худощавая цыганка, как бы охваченная непреодолимым весельем, оглашала лес звонким хохотом, и лес так же шумно вторил ей; прыгая перед цыганом, она строгала палец о палец и делала ему носы. Цыган, озлобленный своей неудачей, кинулся к Стеше. Она пустилась бежать; но цыган догнал ее и, схватив за руку, завертел и толкнул так, что она упала на землю. Исполнив всё это с изумительной быстротой, бледный, дико озираясь, остановился он над своей жертвой. Стеша стонала, обливаясь слезами, держась за голову, которою ударилась об дерево.
Всё это сделалось так быстро, что ни подруга Стеши, ни щеголеватый господин не могли опомниться и защитить девушку от цыгана, раздраженного ее насмешками. И только тогда, как Стеша была уже повержена на землю, они кинулись к ней. А мрачный цыган медленно отошел от нее.
Щеголеватый господин осмотрел голову цыганки: она слегка была ранена. Он, намочив свой носовой платок, обвязал ее голову и, грозя цыгану, сказал:
-- Я тебя, дикий зверь, проучу так обходиться с ними!
Раздраженный дикарь вздрогнул, заскрежетал зубами и, сжав кулаки, кинулся на него, но был сильным и хладнокровным ударом отброшен назад.
Худощавая цыганка сквозь слезы, но всё-таки засмеялась и крикнула:
-- Хорошенько его!
Но в ту же минуту взгляд ее упал на цыгана,-- она страшно вскрикнула и закрыла лицо руками. Подруга ее повернула голову на крик и кинулась к щеголеватому господину. Став близко к нему, она смело ждала цыгана, который с ножом в руке бежал к своему противнику. Но шаги его постепенно уменьшались, и наконец он остановился, потупив глаза, после того как они встретились с глазами девушки, которая полным гнева и презрения голосом сказала ему:
-- Подай нож!
-- Зачем они меня обижают? -- отчаянным голосом отвечал цыган.
Девушка ничего не отвечала и повторила:
-- Подай нож! Уж сколько раз я тебе говорила, чтоб ты не смел его носить с собой.-- И, подойдя к цыгану, она взяла нож из его рук и, с ловкостью бросив его далеко в озеро, сказала:-- Я хочу домой! Иди в мою лодку.
Цыган, бросив мрачный взгляд на щеголеватого господина, медленно пошел к лодке, а девушка, обратись к щеголеватому господину, тихо сказала:
-- Не ходи сюда больше: он сердится.
-- Спасибо тебе, моя спасительница; я никогда не забуду твоей смелости,-- и, понизив голос, он продолжал: -- Я завтра очень рано буду здесь; приходи... одна только.
-- Зачем одна я приду?
-- Потому что твоя компания или очень смешлива, или очень мрачна.
-- Нет, я больше никогда не приду сюда ни одна и ни с кем,-- отвечала девушка.
-- Мне будет очень скучно. Я сегодня для тебя приехал,-- печально сказал щеголеватый господин.
Девушка вся вспыхнула, быстро повернула голову и нетвердым голосом прошептала: "Прощай!" Щеголеватый господин остановил ее за руку и тихим, гармоническим голосом сказал:
-- Скажи, скажи, Люба, ты придешь?
Девушка, вздрогнув, вырвала руку и побежала к лодке, где ее ждали цыган с сестрой, которые продолжали ссориться между собой.
Лодка быстро выехала из осоки на гладкую поверхность озера, и Люба, сидя в ней, дружески кивала головой оставшемуся на берегу. Цыган правил лодкой, Стеша гребла. Лодка шла неровно, потому что голова гребца тоже поминутно повертывалась к берегу. Щеголеватый господин, стоя на берегу, делал прощальные жесты и долго следил за лодкой. Когда лица сидящих в ней стали сливаться, он запел какой-то романс на итальянском языке. Голос его был силен, метода пения -- необыкновенно приятная.
Лодка остановилась и потом быстро понеслась снова к берегу. Певец снова мог различать лица сидящих в ней. Люба встала; худощавая цыганка, вынув весла, повернулась совершенно к берегу. Голова цыгана выглядывала из-за плеча Любы, и он тихо правил веслом. Когда певец заключил свое пение энергической нотой, сидящие в лодке стали посылать ему выразительные жесты, и лодка медленно продолжала прежний свой путь.