Три страны света - Некрасов Н.А.

Роман

Верxне-Волжское книжное издательство, Ярославль, 1965
OCR Бычков М.Н.

Часть седьмая

ИСТОРИЯ ГОРБУНА

Глава VI

ОХОТА

Наутро горбун пропал из дому; все всполошилось. Сара скучала о нем и рассказывала всем, что она собственными глазами видела старика с заступом. Два дня пропадал горбун, на третий день вечером явился. Он был худ, глаза его ввалились, волосы были всклокочены, платье изорвано. Молча пришел он в свою комнату и заперся в ней. Сару тотчас же известили о возвращении его и состоянии, в котором он находился. Наутро горбун уже был одет и причесан по-прежнему, только судорожная дрожь подергивала его. Ни ласками, ни угрозами Сара не могла выведать у него причины трехдневного бегства, он повторял одно:
- Это моя тайна!
С этого дня горбун начал возбуждать в Саре ревность к ее мужу, который продолжал кутить и играть то с разгульными деревенскими соседями, то в ближнем губернском городе.
Старуха Бранчевская захворала. Сара вдруг изменилась к ней: она усердно ухаживала за больной, и свекровь, умирая, благословляла свою невестку за попечение о ней. Сара была тронута смертию свекрови, которая в последнее время уже ни во что не входила и не мешала ей делать, что вздумается, да и Сара, утолив первую жажду властолюбия, давно уже поугомонилась: они могли жить мирно. Поплакали, поскучали и вскоре, как водится, забыли старуху Бранчевскую.
Оставшись полными хозяевами своей воли и своих доходов, молодые Бранчевские начали жить еще роскошнее и безрасчетливее; долги быстро росли; но ни муж, ни жена не обращали внимания на советы и предостережения горбуна. Впрочем, он сам иногда подавал Саре мысль затеять какое-нибудь празднество, стоившее огромных денег.
У Сары явились прихоти и капризы, еще страшнее прежних. Она, как ребенок, бегала, прыгала и безумно скакала верхом. Надев амазонку, перекинув через плечо ружье, Сара с толпою гостей и слуг отправлялась на охоту. Ее звонкий смех далеко разносился по лесам и полям.
В такие дни горбун заранее уезжал на беговых дрожках в лес и оттуда следил за Сарой, не показываясь ей.
Раз на охоте Сарой овладела какая-то дикая, необузданная веселость; глаза ее как-то страшно блестели, звонкий, радостный смех не умолкал. Если лошадь горячилась под кем-нибудь из гостей, Сара с наслаждением следила за возрастающей ее горячностью и, казалось, с нетерпением ждала минуты, когда лошадь сбросит своего всадника.
Наконец она начала горячить свою лошадь; окружающие уговаривали отважную всадницу, но это только разжигало ее; она заставляла свою лошадь делать отчаянные прыжки при общих восклицаниях ужаса.
- Сара, ты дурачишься! - сказал муж, подскакав к ней.
- Я вам не мешаю дурачиться и прошу вас оставить меня в покое, - отвечала она.
- Нет, я тебе не позволю! - сердито возразил муж и хотел удержать за повод ее лошадь.
Сара с силой хлестнула лошадь мужа, потом пришпорила свою и с диким смехом поскакала вперед. Раздался отчаянный крик. Сара оглянулась и увидела лошадь своего мужа, мчавшуюся за ней без всадника; с диким ржаньем обогнала она Сару, и положение наездницы стало опасно: лошадь под ней, и без того разгоряченная, закусив удила, помчалась за лошадью, сбросившей Бранчевского. Остановить ее у Сары не было сил. Вся в пене, долго мчала она свою всадницу по полям, наконец свернула в лес; ветви деревьев хлестали Сару по лицу, царапали ее: шляпа с нее упала, и рассыпавшиеся волосы зацеплялись за сучья. Силы оставили Сару, она опустила поводья. Лошадь попала между двумя деревьями, рванулась, - курок соскочил, раздался выстрел. У Сары потемнело в глазах, она дико вскрикнула. Ошеломленная неожиданным выстрелом, лошадь остановилась, как вкопанная. В ту самую минуту из-за кустов выскочил горбун, бледный, с исцарапанным лицом, в изорванном платье, схватил лошадь под уздцы, и бесчувственная Сара упала к нему на руки.
Бережно положил ее горбун на землю, потом вывел лошадь из лесу и, повернув к дому, хлестнул прутом. Лошадь понеслась, брыкаясь.
Горбун кинулся к Саре, снял ружье с ее плеч и, бросив его в сторону, ощупал ее голову; расстегнул амазонку и долго осматривал, нет ли ушиба? Но вдруг, как будто одумавшись, он с испугом осмотрелся кругом, схватил Сару на руки и понес в самую чащу леса. С трудом пробравшись в густой кустарник и выбрав удобное место, он бережно опустил, ее на землю, стал перед ней на колени и долго в каком-то восторге глядел на нее.
Казалось, он не верил своему счастью; брал ее руки, то одну, то другую, гладил, целовал их; слезы лились по его израненному лицу. Он схватил себя за голову, протирал глаза и снова страстно смотрел на Сару, Глаза ее были закрыты, волосы откинуты назад, и только коротенькие черные змейки, лежавшие на висках, резко оттеняли бледное, как мрамор, лицо Сары. Это лицо, дышавшее обыкновенно пленительной суровостью, теперь, без обычного напряжения в чертах, без этих изменчивых глаз с вечно нахмуренными грозно и привлекательно бровями, - было теперь строго, но кротко, каким никогда не видал его горбун. И эта необычная кротость, казалось, придала ему смелость...
Солнце село, в лесу стало темно. Он нагнулся к лицу Сары и тихо сказал:
- Мы одни здесь, нас никто не увидит, встань, встань! Ты теперь моя; я отдам жизнь свою, но ты будешь моею. Я долго боролся с страстью. Я много вынес страдания и унижения, ты должна меня вознаградить, да! Встань же, скажи мне, одно слово!
Он говорил отрывисто; глаза его блуждали, как у безумного.
- Ты одна, одна у меня во всем Мире, - продолжал он голосом, в котором много было нежности и отчаяния. - Я знаю, что я не достоин твоей любви... о, пощади меня, пощади несчастного безумца!
Он упал с рыданием на грудь Сары и, как дитя, плакал и молил ее сжалиться над ним.
Он жадно обнимал ее; взяв ее голову обеими руками, он долго глядел на нее, повторяя:
- Клянусь, что жизнь моя принадлежит тебе, клянусь, что твое спокойствие, твое счастье я готов купить моею жизнию! Клянусь тебе, что еще никогда не существовало такой безумной любви, какую я к тебе чувствую!
Сара слабо вздохнула.
Горбун с испугом отскочил.
Сара проговорила слабым голосом:
- Оставьте меня, я спать хочу!
Горбун опустился на колени и прислушивался к ее дыханию.
Сара дышала ровно, но слабо. Казалось, сон, похожий на летаргию, овладел ею. Руки ее и весь корпус безжизненно лежали на траве.
Горбун стоял на коленях и, нагнувшись к ней, не сводил с нее глаз. Он забыл и время и место, - он все забыл... Ему казалось, что женщина, которая лежит перед ним, принадлежит ему, что он счастлив, что она не оттолкнула его с ужасом и отвращением, когда он высказал ей свою страсть... что он будет вечно так жить, что страдания его кончились и впереди ждут его одни радости.
Прохладный ветерок зашумел листьями, деревья начали перешептываться. Горбуну казалось, что сама природа приняла участие в его радости и листья говорят друг другу о счастии, которого были свидетелями.
В лесу совершенно стемнело. Горбун едва мог различать черты, столь ему знакомые; он нагнулся близко к лицу Сары. Дыхание его заставило ее очнуться. Она приподняла голову, ощупала руками кругом себя и с испугом спросила слабым голосом:
- Где я?
И протянув руку, она прикоснулась к горбуну, который отвечал ей страстным пожатием.
- Боже, где я? Кто тут? - проговорила Сара и снова упала без чувств.
Горбун нежно прошептал:
- Ты с человеком, который тебя страстно любит!..
В ту минуту звуки охотничьего рога дико и громко разнеслись по лесу. Горбун вздрогнул и наклонился к самому лицу Сары.

Огни мелькали между густой зеленью. Крики и пронзительные звуки рогов раздавались по всему лесу.
Горбун, прислушиваясь к шуму, весь дрожал. Минуты его блаженства были сочтены, он судорожно упивался ими.

В кустах послышался шорох; виляя хвостом, явилась любимая собака Сары и начала радостно обнюхивать свою госпожу; горбун, как зверь, кинулся с охотничьим ножом на собаку, но она ловко увернулась и исчезла. Горбун в отчаянии схватил себя за голову и простонал:
- Они возьмут ее у меня... они возьмут мою жизнь! И он упал на землю у ног Сары.
Крики становились все ближе и ближе, огни замелькали вблизи. Горбун впал в исступление, он то плакал, то целовал руки Сары, то осыпал ее проклятиями.
Вдруг до слуха его долетел голос Бранчевского. Горбун окаменел.
- А, они идут! - дико прошептал он. - Ну, хорошо! Буду еще страдать и ждать... но, наконец, придет время!..
Схватив Сару на руки, горбун поцеловал ее, и его поцелуй походил на те поцелуи, которые получают умершие. Он дико закричал:
- Сюда, сюда! Ау! Сюда!
Шум и крики сильнее прежнего поднялись в лесу. Огней замелькало множество среди густой темной зелени, и все они, казалось, бежали к горбуну. Наконец вот и люди, горбун торжественно вынес навстречу Бранчевскому и его гостям бесчувственную Сару.
Фонари бросали красноватый свет на бледные, встревоженные лица гостей и прислуги; горбун щурился, пораженный их блеском. Все столпились около Сары. Осмотрели ее и увидели, что у ней слегка было ушиблено плечо. Горбун незаметно исчез.
Бережно вынесли из лесу Сару~ и, уложив в карету, отвезли домой.
Этот случай нисколько не сделал ее осторожнее; пролежав три дня в постели, она снова принялась за свои любимые удовольствия. Другое обстоятельство произвело перемену в ее характере и образе жизни: у ней родился сын. Первое время это очень заняло ее; охота и пиры были забыты... Но через несколько времени она снова стала скучать; возвратиться к прежним удовольствиям ей уже не хотелось, они ей надоели. Муж ее тоже давно уже скучал обществом своих соседей.
Они решились ехать за границу.